blogu' lu' castraveţ

Filmul a-nceput.

Băieţii tot fumează.

Bezbiletnici îs.

Donez preş la intrare (este şi a doua bucată din set, dar e prea uzată – a stat în beci sub conserve).
Nu trebuie la nimeni?

• Вселенная имеет столько центров, сколько в ней живых существ. Каждый из нас — центр вселенной, и мироздание раскалывается, когда вам шипят: «Вы арестованы».
• Не каждому дано, как Ване Левитскому, уже в 14 лет понимать: «Каждый честный человек должен попасть в тюрьму. Сейчас сидит папа, а вырасту я — и меня посадят».
• Возврат с прогулки в камеру это каждый раз — маленький арест. Даже в нашей торжественной камере после прогулки воздух кажется спёртым. Ещё после прогулки хорошо бы закусить, но не думать, не думать об этом! Плохо, если кто–нибудь из получающих передачу нетактично раскладывает свою еду не вовремя, начинает есть. Ничего, оттачиваем самообладание! Плохо, если тебя подводит автор книги, начинает подробно смаковать еду — прочь такую книгу! Гоголя — прочь! Чехова — тоже прочь! — слишком много еды! «Есть ему не хотелось, но он всё–таки съел (сукин сын!) порцию телятины и выпил пива». Читать духовное! Достоевского— вот кого читать арестантам! Но позвольте, это у него: «дети голодали, уже несколько дней они ничего не видели, кроме хлеба и колбасы-»’?
• А иные шутили: нас считают погибшими, потому и дают читать запрещённое. Я–то думаю, лубянские библиотекари понятия не имели, что они нам дают, — лень и невежество.
• Этих людей объявили изменниками, но в языке примечательно ошиблись — и следователи, и прокуроры, и судьи. И сами осуждённые, и весь народ, и газеты повторили и закрепили эту ошибку, невольно выдавая правду: их хотели объявить изменниками РодинЕ, но никто не говорил и не писал даже в судебных материалах иначе, как «изменники РодинЫ». Это были не изменники ей, а её изменники. Не они, несчастные, изменили Родине, но расчётливая Родина изменила им, и притом трижды.
• Чтобы восстановить авторитет и престиж инженерства, ему действительно нужно объединиться и выручать друг друга — они все под угрозой. Но для такого объединения не нужна никакая конференция, никакие членские билеты. Как всякое взаимопонимание умных, чётко мыслящих людей, оно достигается немногими тихими, даже случайно сказанными словами, голосования совершенно не нужны. В резолюциях и в партийной палке нуждаются лишь ограниченные умы. (Вот этого никак не понять Сталину, ни следователям, ни всей их компании! — у них нет опыта таких человеческих взаимоотношений, они такого никогда не видели в партийной истории!).
• Правильно высказал Эпикур: и отсутствие разнообразия может ощущаться как удовольствие после предшествующих разнообразных неудовольствий.
• Тем временем кончилась Гражданская война, учредились в 1922 году первые советские кодексы, прошёл в 1923 «съезд работников пенитенциарного труда», составились в 1924 новые «Основные начала уголовного законодательства» — под новый Уголовный кодекс 1926 года (который и полозил–то по нашей шее тридцать пять лет)— а новонайденные понятия, что нет «вины» и нет «наказания», а есть «социальная опасность» и «социальная защита», — сохранились.
• Вышинский: «Вся советская уголовная политика строится на диалектическом (!) сочетании принципа подавления и принуждения с принципом убеждения и перевоспитания… Все буржуазные пенитенциарные учреждения стараются «донять» преступника причинением ему моральных и физических страданий»[270] (ведь они же хотят его «исправить»). В отличие же от буржуазного наказания, у нас, мол, страдания заключённых— не цель, а средство. (Так и там вроде тоже— не цель, а средство.) Цель же у нас, оказывается, действительное исправление, чтобы из лагерей выходили сознательные труженики.
• «Двуединая задача подавления плюс воспитания кого можно». Кого можно. Выясняется: исправление–то не для всех.
• Никто не обещал, что будут исправлять Пятьдесят Восьмую.
• Трёх китов подвело под Архипелаг Руководство: котловку, бригаду и два начальства. А четвёртого и главного кита— тухту — подвели туземцы и сама жизнь.
• А состоит жизнь туземцев из работы, работы, работы; из голода, холода и хитрости. Работа эта, кто не сумел оттолкнуть других и пристроиться на мягоньком, — работа эта общая, та самая, которая из земли воздвигает социализм, а нас загоняет в землю.
• Так я узнал шестьдесят лагерных рассказов Шаламова и его исследование о блатных.
• Надо совсем не любить свою страну, надо быть ей чужаком, чтобы расстреливать гордость нации, — её сгущённые знания, энергию и талант!
• Какое же действенное решение подсказала им их революционная теория? Их решение стоит всех их объяснений! Вот оно. Чем больше посадят— тем скорее вверху поймут ошибку] А поэтому— стараться как можно больше называть фамилий] Как можно больше давать фантастических показаний на невиновных! всю партию не арестуют!
• Как среди членов всех российских партий коммунисты оказались первыми, кто стал давать ложные на себя показания[313], — так им первым же, безусловно, принадлежит и это карусельное открытие: называть побольше фамилий! Такого ещё русские революционеры не слышали! Проявлялась ли в этой теории куцость их предвидения? убогость мышления?
• И тогда мы можем ожидать существования четырёх сфер мировой литературы (и искусства вообще, и мысли вообще). Сфера первая: когда верхние изображают (описывают, обдумывают) верхних же, то есть себя, своих. Сфера вторая: когда верхние изображают, обдумывают нижних, «младшего брата». Сфера третья: когда нижние изображают верхних. Сфера четвёртая: нижние — нижних, себя.
• Таким образом, именно система ИТЛ с обязательным непомерным физическим трудом и обязательным участием в унизительно–гудящем многолюдьи была более действенным способом уничтожения интеллигенции, чем тюрьма. Именно интеллигенцию система эта смаривала быстро и до конца.
• кроме цели ослабить связь между людьми тут была и другая — поддавшиеся на вербовку, стыдясь общественного разоблачения, будут заинтересованы в незыблемости режима. Скрытность пустила холодные щупальцы по всему народу — она проникла между сослуживцами, между старыми друзьями, между студентами, между солдатами, между соседями, между подрастающими детьми — и даже в приёмной НКВД между жёнами, принесшими передачи.
• Самое мягкое, зато и самое распространённое предательство— это ничего прямо худого не делать, но: не заметить гибнущего рядом, не помочь ему, отвернуться, сжаться. Вот арестовали соседа, товарища по работе и даже твоего близкого друга. Ты молчишь, ты делаешь вид, что и не заметил.
• Укрыватель — тот же враг! Пособник — тот же враг. Поддерживающий дружбу — тоже враг. И телефон заклятой семьи замолкает. Почта обрывается. На улице их не узнают, ни руки не подают, ни кивают. Тем более в гости не зовут. И не ссужают деньгами. В кипении большого города люди оказываются как в пустыне.
• А тут ещё — выгодно! Начальство всегда на твоей стороне. За убийство никогда не накажут. Напротив, похвалят, наградят, и чем раньше ты его угрохал, ещё на половине первого шага, — тем выше твоя бдительность, тем выше награда! Месячный оклад. Месячный отпуск. (Да станьте же в положение Командования: если дивизион не имеет на счету случаев проявленной бдительности, — то что это за дивизион? что у него за командиры? или такие зэки смирные, что надо сократить охрану? Однажды созданная охранная система требует смертей).
• Во всей Первой Мировой войне мы потеряли убитыми и пропавшими без вести меньше двух миллионов. Во всей Второй — двадцать миллионов (это — по Хрущёву, а по Сталину — только семь. Недоглядел Иосиф капиталу?). Так сколько же од! Сколько обелисков, вечных огней! романов и поэм! — да четверть века вся советская литература этой кровушкой только и напоена. А о той молчаливой предательской Чуме, сглодавшей нам 15 миллионов мужиков, — и это по самому малому расчёту и только кончая 1932 годом![484]— дане подряд, а избранных, а становой хребет русского народа, — о той Чуме нет книг.
• Васюра так откровенно и говорит ему: «Я вас пересажал столько, сколько у меня волос на голове. Жалко, теперь прав старых нет». Прибежала жена выручать мужа, Васюра ей: «Плевать я на тебя хотел, что ты — партийная! Захочу— и тебя посажу!»

Bibliografie:

• Дмитрий Петрович Витковский – Полжизни (лагерные мемуары)
• Варлам Шаламов – Колымские рассказы
• Ариадна Делианич – Вольфсберг–373 (Книга напечатана в Сан–Франциско в типографии газеты «Русская жизнь», год издания не указан)
• Николай Нароков – Мнимые величины

Metoda a fost folosită pentru prima dată în 1976. Exact la fel poate fi transmis şi focul haric în casele oamenilor. Mai este nevoie de un dispozitiv special conectat la priză. Pentru a evita monopolizarea, ideea trebuie patentată cât mai repede. Ca să n-o facă primul Înaltpreasfințitul.

The Olympic Flame for Montreal 1976 was “electronically” transmitted via satellite from Athens to Ottawa, by means of an electronic pulse derived from the actual burning flame. From Ottawa, it was carried by hand to Montreal. After a rainstorm doused the Olympic flame a few days after the Games had opened, an official relit the flame using his cigarette lighter. Organisers quickly doused it again and relit it using a backup of the original flame.

123456789ABCD
D=((1+4+7+A)*7+(2+5+8+B)*3+(3+6+9+C)) MOD 10

Trăim într-un stat laic. Laic-bucălaic.

madoare.md – platforma unde se dicută probleme. Se adună oamenii cu probleme. Fiecare, în profil, indica problemele.
Subdomene:
nu.madoare.md – platforma unde se rezolvă problemele. Se adună aici oamenii care pot rezolva probleme. Profilurile sunt bine definite.
nica.nu.madoare.md – platforma pe fidonet cu capacitati de soluţionare sporite față de precedenta. Adună oamenii care rezolvă repede. Inclusiv problemele de mai jos.
tat.madoare.md – încă o platformă necesară. Concentrează oamenii cu probleme mai serioase.
ce.madoare.md – clubul introspecților anonimi.
dece.madoare.md – platformă de analiști.
aceastafloare.madoare.md – fan club.
cum.madoare.md și asa.madoare.md – mirroring pentru dece.madoare.md
in***.madoare.md şi in****.madoare.md – subdomene în afara nişei, rezervate pentru oficialităţi şi structurile competente.

Deci noi în cantora avem cantină, a noastră. Biroul meu e la etajul trei într-un capăt al clădirii. Cantina este la etajul doi, în alt capăt al clădirii. Arhitecţii special aşa s-au gândit ca angajaţii să ducă un mod sănătos de viaţă şi nu tare să objirească. Acest maraton eu îl fac zilnic (mă refer la timpurile înainte de covrig – e un fel de prezent în trecut), între orele unu şi două, în două direcţii.
Ajuns în faţa cantinei, intri pe o uşă, lângă uşă e gemuleţul unde laşi tava portocalie după ce ai mâncat. După acest gemuleţ stă o secţie frigorifică cu rafturi de unde îţi alegi salatele şi compoturile, pe urmă ajungi la tanti care îţi pune felurile principale (unu, doi, pîine), pe urmă ajungi la casă unde plăteşti. Tu stai în rând cu faţa la toate acareturile acestea iar în spate e o sala mare cu mese unde lumea prânzeşte. Deci e cam ca în majoritatea cantinelor.
“O ciom eto ia?” se va întreba, probabil, cititorul intrigat?
Apu iaca, când termini de mâncat treci întâi pe lângă lumea ce stă în rând după care inevitabil treci pe lângă gemuleţ.
“O ciom eto ia?” se va întreba, inervat, cititorul?
Ap iaca, cum crezi,
de câte ori autopilotul m-a scos din cantină cu tot cu podnos şi blide goale pe el?
de câte ori eu, analizând în cap o problemă, auzeam în background o înviorare bruscă a gloatei când ieşeam pe uşă (şuşoteli, hihi-haha-uri), şi realizam cauza abia la jumătatea drumului dintre cantină şi birou?

Recent, pe timp de covid, la noi în cantină au încetat să mai dea blide – mâncarea o ei în container de unică folosinţă: poţi s-o serveşti în cantină, poţi să o ei în birou. Ghici câte tave portocalii am eu în dulapul din birou?
P.S.
Încă nu am inventat schema cum să duc tavele înapoi, aşa ca să nu mă spalească nimeni.

Subiectul e muşamalizat, în conştiinţa socială. E ca o căpuşă, despre care ştii că există, faci 2 nopţi cu cortul, auzi cum alţii au o problemă – şi ea nu e falsă, ei vin cu ea pe ei şi caută soluţie imediată de extirpare. Cu timpul, prezenţa intrusului devine inobservabilă. Panica trece în ignoranță iar scepticismul își redobândește terenul. Este căpuşa – nu-i căpuşa. Te deprinzi: cuiva face probleme dar egoul îți dictează că nu tu eşti acela care vei fi afectat. Tu je ești sănătos.
Cu alte cuvinte:
– există oameni care anină o căpuşă, ei cu corturile nu mai merg niciodată, toate tusofcile lor îs cu oamenii care niciodată nu mai merg cu cortul, şi ei au medicul lor virusolog, toxicolog, epidimiolog (deficit).
– există oameni care spală cu săpun: căpuşa sau cade, sau ea în general n-a fost.
– Alţii mor.
***
Este foarte comod acest cuvânt: „alţii” – de ei poţi să faci abstracţie.
***
Există cei care au o părere, exisă cei care o ţipă.
———————————————
Ţipă ca nişte peşti în mormânt.
Râzi? Râzi…
Viaţa e făcuta din plastelin,
Cafeniu
Cum n-ai da eşti răpănos…
Da’ eu ştiu că nică nu ştiu
Da’ ştiu précis că-s cîcăşios.
Râzi? Râzi…
© Vadim Ivanov
———————————————
***
Poate explica cineva:
cum vectorul de dezvoltare al ţării, în contextul unei tendinţe asimptotice de dispariţie a covrigului, explică (se cere un fel de explicaţie la explicaţie): cum amenda de plimbare în parc din martie ’20 de 20’ mii lei (ca să-ţi scoţi câinele, mâţa, papagalul sau osul şi creierii, la aer), a degradat subit la suma de 2 mii – 5 mii amendă?
E BINE SĂ ŞTIM
2 mii – 5 mii amendă, nowadays, se dă pentru:
– Cineva prins pe timp de situaţie epidemiologică ne potrivită, la oră ne potrivită, în local ne potrivit, probabil şi în stare ne potrivită.
– Cineva care ia amenda pentru că a fost prins la miezul nopţii, în club de noapte – amendă pe care riscă să o plătească în caz dacă într-adevăr o fost în club de noapte, dacă într-adevăr acela o fost el şi dacă într-adevăr persoana din video nu e doar o ieftină modelare în rezoluţie proastă.
FUN FACTS:
Suma amenzii este aproape egală cu o seară în acel club.

Bill Gates o să ne puie câte un Cip, pe urmă o să ne baje câte un Dăil, da’ la urmă o să ne şiuşească ş-o Gaică.